Снаружи Брера – это шедевр. Я не встречал человека, которому данный автомобиль бы не нравился. Или не автомобиль – нет, это machina. Она. Брера не оставляет равнодушным никого, заставляя ходить кругами вокруг, рассматривать и… влюбляться, независимо от того, признаешься ты себе в этом или нет. Брера – как очень красивая женщина, на которую все засматриваются. Возможно, она стерва. Быть может, она не пара зрителю (хотя это еще вопрос, кто кому не пара)– это не её проблемы.
Великий Джуджаро смог сделать машину, которая выглядит чертовски сексапильно. Она живая и, несмотря на немного хмурое личико с отдельными модулями линзованной оптики, Брера смотрится очень и очень живо. Чего стоит аппетитная попка с изящным вензелем Брера посередине! Да, внутри багажника нет ручки и закрыть крышку можно, лишь взявшись за неё или эмблему. Плевать.

Внутри – я знаю Тебя. Ты Альфа Ромео, модель 159. Точнее, панель от 159-й – дело рук Инны Кондаковой из Италдизайн, а сиденья и дверные обивки – от Пининфарины.
Материалы – качественные. Пластик – мягкий, кожа – как кожа, а не как молодой дерматин.
Расстраивают лишь дверные ручки из бутафорского псевдоалюминия. Хотите использовать алюминий – так дайте его. Настоящий. С фрезеровкой под головки болтов, которые вы намеренно не прикрыли заглушками. Я уловил идею, но только тогда это будет смотреться здорово. Крашенный матовой серебрянкой пластик – не айс. Не цепляет. Это не Твоё.
Стрелки спидометра и тахометра по-альфовски смотрят вниз и ждут судного часа, когда судьба загонит их вправо. 12 часов на спидометре – это 170 километров в час. Лихо…
Посадка специфическая. Если смотреть по сторонам, Брера давит черным потолком. К чему он там, ведь за обивкой – панорамная крыша? Ладно, Богам виднее.

Хуже, что высоко сидеть нельзя. Брера диктует свою, собственную манеру посадки за рулем. Спина чуть ссутулена, руль придвинут поближе, ноги вытянуты к педалям. Все бы ничего, но шея начинает болеть через полчаса. Зато в этот же момент сиденье уже не кажется недружелюбно-выталкивающим и держит тело как полагается. Правда, даже с моей комплекцией брера слишком навязчиво держит тело в своих объятиях. «Не дергайся, милый. Пока я в твоих руках – наслаждайся. Я не отпущу».
Руль – пухлый, с удобными приливами под хват. За ним просматриваются курки подрулевых переключателей селеспида. Рядом – подрулевой переключатель. М-да… Ну кто сказал итальянцам, что он должен быть по размеру как нокия 6300? На нем, кроме традиционных поворотников, расположено управление светом (маленький и неинформативный рычажок «вверх-вниз», невидимый из-за руля) и управление БК. Увы. Как найти показания расхода топлива, я так и не понял. Впрочем, разве прилично интересоваться, во сколько обойдется ужин с этой дамой? Право слово, даже законченный жмот захотел бы стать джентельменом. Хотя бы на день. Хотя бы для неё.
Ключ – в углубление панели, словно вставил магазин в пистолет. Короткое нажатие на кнопку «старт» - и ощутимо вздрогнув телом, Альфа ожила. Небольшая вибрация и… поехали.

Поехали! Нет, не так. Мы поедем. Но сначала мы разберемся с твоим роботом. Тем самым селеспидом. Нейтраль – по центру. Правее – драйв. Или ручной режим? Нет, драйв. Хочу ручной, чуть правее. Нет, будет драйв. Почему? Так хочет она. А я настаиваю. Давай, как я скажу. Нейтраль. «Жди.» Это Ты мне? Окей, буду терпелив. И дождусь, пока Твои не самые совершенные электронные мозги поймут, чего я от них хочу. Хотя, честное слово, между мной и Твоей механической коробкой не должен стоять никто. А уж тем более – электронный интеллект.
Старт – рыкнув мотором и дернувшись, ты просишь вторую, ведь встрелка взмыла к шеститысячнику. Еще не Эверест. Ускорение нарастает. Оно не давит, как в импрезе, а лишь подогревает интерес. Полетели… Третья, сотня – а я еще не чувствую, что мы уже летим.
Связка поворотов. Первый – левый лепесток на себя, подоткну вторую и мы пишем поворот. Точнее, пишешь Ты, дорогая, а я всего лишь наслаждаюсь твоим обществом. Ты у меня умничка, Ты знаешь, что мне нужно. Именно так.
Руль информативен и точен. Боже, как примитивно, насколько низок этот штамп. Нет, я задаю траекторию – и Ты, несмотря на всех огрехи заброшенной горной дороги (а где нам еще никто не помешает в нашем грехе?), с ювелирной точностью держишь траекторию. Да, Ты правнучка великого Николы Ромео. И недаром вместо номерного знака у Тебя – фамильный щит.
Конечно, на крупных неровностях великолепные шины Michelin Premacy HP все же срывает и Ты просто спрыгиваешь с траектории. Но ведь я все чувствую и понимаю, я все ощущаю и я готов вернуть Тебя на место.
Давай резче и жестче. Впившись в руль поцелуем рук, я закладываю поворот и открываю заслонку. Понеслась! Скольжение началось прогнозируемо и ты, как подобает породистому переднеприводнику, несешься наружу. Точнее, Ты аккуратно скользишь, а я, несмотря на боковые перегрузки, возвращаю Тебя на прежний курс. Умничка.
Более того. Твоя послушность позволяет мне даже объезжать колдобины в середине маневра! А после Ты с невозмутимой кротостью встаешь на место, слово элегантно переступив через окурок.

Третий нам не нужен. Да и второму несладко. Места в салоне минимум – но это ведь кокпит. Ты обволакиваешь и… я люблю Тебя. Я просто люблю Тебя и не буду искать в тебе недостатки. Нет, я все вижу. Твою жесткую и стучащую на неровностях подвеску, твой нервный характер (4000 на тахометре – вот начало нашей жизни, ниже ты ворчишь, хотя тянешь хоть с полторы), Твой селеспид, который лучше подошел бы гранде пунто… Я все понимаю – Ты норовлива, но имею ведь я право включить ручной режим вместо автомата на ходу или наоборот? Фольксвагены ведь это позволяют… Понял, понял – не смею сравнивать Тебя с этими презренными тележками. Но почему Ты отказалась переключать передачи и зависла на второй? Это уже не строптивость – это какое-то глупое противостояние. Я ведь не спорю с Тобой.
Твои четырнадцать литров на сотню меня не огорчают – это небольшая плата за то наслаждение, которое я способен с тобой испытать. Но увы – четырнадцать же сантиметров дорожного просвета меня огорчают гораздо больше. И, несмотря на довольно высокий профиль Твоих французских башмачков (225/50 R17), Ты плохо переносишь наши дороги. Тебе на них тяжело, а мне очень жаль Тебя, прекрасная Альфетта. Ты не должна сталкиваться с этой бренной реальностью.
Ты – не первая в моей жизни. Работа такая. Но ты, пожалуй, первая, которую я отдал с щемящей сердце грустью. Мне будет тебя не хватать. Увы, ты не моя. Но ты останешься в моём сердце навсегда.
Я люблю тебя.